Это случилось в СССР. Я скрывал чудовищную правду на протяжении 23 лет, но теперь я понял, что не могу больше носить это в своем сердце. Уважаемый товарищ, я не советую читать этот рассказ, если вы беременны, если у вас не в порядке нервы или если вы не заплатили налоги и спите вследствие этого и так не спокойно. Лицам, чей возраст менее 12 лет убедительно рекомендую использовать памперсы на протяжении всего повествования. Все началось в апреле 1989 года, в первый день полнолуния. То ли у ведьмы в этот день начался ПМС, то ли Воланд де Морт с похмелья глумился над невинными людьми, но Сашка Селезнев не обнаружил при себе комсомольский билет. Вот так вот вдруг, полез во внутренний карман полинявшего ХБ, а там пусто, как у первокурсника в животе. Хоть наказание за этот проступок и не было таким же суровым как за измену Родине, но все равно, приятного мало. У Сашки как то неприятно похолодело внутри, и на лбу проступила ледяная испарина, когда его попросили предъявить. Комсорг факультета, человек воспитанный в идеях Феликса Дзержинского и Якова Свердлова, услышав в ответ на свою команду растерянное курсантское «Нету», поменялся в лице, зрачки его как-то сузились и стали похожи на дуло маузера, а в голосе захрустела морозная свежесть:
— Это как это нет, курсант? Вы может быть еще в церковь ходите, или в научный коммунизм не веруете?
— Нет, я в церковь нет, а в коммунизм да…
— Что значит, в коммунизм да?
— В коммунизм с рождения верю, а билет в тумбочке оставил, наверное.
Комсорг медленно печатая хромовыми сапогами каждый свой шаг приблизился вплотную к горемыке и сложив руки за спиной рявкнул:
— Вы бы лучше свою голову там оставили, курсант. Два наряда на службу!
В классе воцарилась напряженное молчание. В звенящей тишине было слышно лишь как какая-то слабонервная муха бьется в отчаянии головой об оконное стекло.
Комсомольский лидер же, подойдя к двери продолжил:
— а билет найти.
Но важного документа не оказалось ни в тумбочке, ни в кармане парадного кителя, ни в шинели. Начались у Сашки темные дни, он сох на глазах и даже размером, по-моему, стал немного меньше. Шли недели, превращавшиеся в месяцы. Время от времени Селезневу на пути, несмотря на все его отчаянные попытки стать невидимым, попадался комсорг с маузерным взглядом, и тогда начиналась экзекуция. Правда, до окончательной расправы не доходило. Ирония ситуации заключалась в том, что комсорг не спешил докладывать о роковом происшествии в первичную коммунистическую организацию института. Ведь как ни крути, а получается, что это он воспитал такого комсомольца. А логика в то время была простая: сегодня несознательного комсомольца воспитал, а завтра того и глядишь начнешь военными секретами приторговывать. Несмотря на это, моему товарищу легче не становилось. Всем известно: лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Прошло три долгих месяца. Неизвестно, какие фатальные финалы ждали бы эту историю, если бы не удивительное стечение обстоятельств. Шел экзамен по физической подготовке, сдавали бег на сто метров. Спортивную форму советским курсантам не выдавали, и были, признаться в этом свои резоны. А вдруг завтра война и короткую дистанцию придется в боевых условиях бежать? Нужно привыкать бегать в той одежде, в которой будешь воевать! Но были у будущих офицеров свои маленькие хитрости для улучшения спортивных показателей. При стометровке, обычно отстёгивали помочи у галифе, что они не тормозили ногу на быстром старте: на короткой дистанции секунда буквально решает твою оценку. Вот, применяет Сашка хитрость, скачет на одной ноге, теряет равновесие, и роняет на землю сапог. А из сапога выкатывается, чтобы вы думали? Правильно, комсомольский билет. Потертый такой, даже фотографию владельца не различить. Хоть сейчас неси в музей боевой славы – не дать ни взять партийный документ бойца из фронтовых времен Второй Мировой. Какая нелегкая его туда закинула? Видно черти толкнули Сашку под руку в то время как он раздевался, готовясь ко сну и комсомольская реликвия выскользнула из внутреннего кармана прямо в армейскую обувь. Что с Селезневым случилось?! Он без всякого допинга чуть мировой рекорд не поставил от радости.
А где же страшная история, спросите Вы? Заканчивается все позитивно и отчасти нравоучительно. Вы думаете, я уже все рассказал? Это был лишь пролог. Леденящий душу кошмар только начинается.
Наш герой впервые за три месяца мог смотреть в будущее уверенно. И как парус ждет ветра, отважно ждал он встречи с маузерным взглядом комсорга. И так расфантазировался на самоподготовке в предвкушении этой встречи, что уснул первый раз за сто дней здоровым и крепким сном, сжимая в руках бесценный краснокожий билет с ликом пролетарского вождя на обложке. О боги, зачем он нашел бесценный билет перед самоподготовкой? Зачем морфей смежил глаза несчастного? Зачем посадил перед ним, спящим Мишку Трофимова?
Причем тут Мишка удивитесь Вы? Он был один из немногих во взводе, кто не был посвящен в Сашкину трагедию. Может потому что стоял в наряде в тот день, или потому что лежал в санчасти, а может, потому что жил в соседней комнате. Любил он беззлобно разыграть товарищей, нравом обладал легким, чувством юмора тонким и даже видом своим напоминал растрепанного чертенка из какого-то советского мультика. Поэтому однополчане искренне его обожали и любя называли Миня. Еще Миня неплохо рисовал, особенно забавные рожицы. Настроение у Мишки в тот день было явно шаловливым и непоседливым. Он сидел и обозревая класс выискивал куда наиболее эффективно приложить вектор своих деструктивных сил. И вот, надо же, небывалая удача – в сектор обзора попадает беззаботно спящий и улыбающийся чему-то во сне сослуживец. Осторожно, словно хирург на операции, Миша изъял важный документ из рук ни о чем не подозревающего курсанта и прикусив ручку зубами начал его изучение. Комсомольский билет был обычный, но сильно потертый. Центр зла в Мишкином мозгу тщательно сканировал каждый сантиметр в поисках возможности устроить какую-нибудь гадость. Особенно привлекательной оказалась первая страничка с вклеенной фотографией владельца, от которого по причине трехмесячного ношения в сапоге остался лишь контур. Цент зла от внезапного прилива слабых электрических сигналов заискрился, образовав вокруг Мининой головы дьявольскую ауру на мгновение озарившую инфернальным светом класс. Он выхватил из зубов ручку и изобразил в контуре карикатурную морду с оттопыренными ушами и вытаращенными глазами, которая если приглядеться и впрямь напоминала Селезневское лицо. Закончив работу, художник отодвинул шедевр на расстояние вытянутой руки, высунув кончик языка критически его осмотрел, и в целом остался доволен. Потом задумавшись на мгновение, снова схватил ручку, дорисовал на комсомольском лице усики a la Адольф Гитлер и вложил эту бомбу замедленного действия в руки спящего как младенец однополчанина. Идеологическая диверсия с этого мгновения началась, хотя диверсант по звонку, раздавшемуся ровно в 18-00 ничего не подозревая вскочил со стула, радостно потянулся и схватив сумку бросился из точки «А» в коридор. Навстречу ему из точки «В», в это же время, неумолимо, словно айсберг навстречу несчастному Титанику выдвинулся маузероглазый комсорг. Их встреча была уже предрешена на небесах, но участники этой чудовищной политической катастрофы конечно же ничего не знали. И вот когда тела достигли точки «С» Сашка не стал как обычно прятать глаза, а напротив с вызовом взглянул прямо в темные дульные отверстия.
— Курсант Селезнев, стоять! Нашли комсомольский билет?
— Так точно, та-рищ старшлетнант!
Пистолетные дула недоверчиво моргнули,
— Предъявите!
И в руки старшлетнанта перекочевала провокационная книжечка. Он удовлетворенно крякнул и медленно открыл ее. Сашка восторженно затаил дыхание в ожидании одобрительных слов. Но комсорг почему-то издал непонятный горловой звук, изменил цвет лица на светло-лиловый и вытаращив глаза уставился на его переносицу. Наступила гробовая пауза. Сашка, немного смутившись неожиданной реакцией офицера, широко улыбнулся и хлопнув пару раз пушистыми ресницами, преданно заглянул в глаза комсорга получив при этом необыкновенное сходство со своим изображением в билете. Комсомольский лидер открыл рот и …
Эх, уважаемый читатель, что было дальше я писать не буду. Потому что даже если вы не беременны, и невропатолог, уважительно похлопывая Вас по плечу полагает ваше эмоциональное состояние эталоном психического здоровья и даже если вы, перестраховавшись, пользуетесь памперсом не буду я брать на душу грех за то, что с вами может случиться после прочитанного. Скажу только, что Сашка выжил, потому что наступали девяностые и СССР уже вовсю трещал по швам. И на советских граждан надвигалось нечто, несравненно более ужасное, чем потеря комсомольского билета.
5 Комментарии