Наконец-то закончился изнурительный первый курс. Следующий за ним, вопреки ожиданию, радикальных изменений в службе не принес. Все оставалось прежним: бесконечные кроссы, тошнотворная строевая подготовка, стрельбища и учебный процесс. Еще остался несменным ненавистный лейтенант Рябикин — вчерашний выпускник института, личность подлая и всеми презираемая. На смену грустной осени пришла зима, а за ней предсказуемые проблемы с физической подготовкой. Меня — жителя славного города Астрахань и еще десяток курсантов из теплых краев за полтора года так и не научили передвигаться на беговых лыжах. Лыжи эти были особенные, из клеёной фанерки с хлипкими креплениями, предназначенными для армейских сапог. На уроках физподготовки, мы, одетые в тонкие шинельки и шапки-ушанки, сшитые из шкур умерших от старости чебурашек, стартовали в ближайшем лесопарке на положенную «десятку». Приблизительно через километр, у меня отваливалось какое-нибудь крепление и я, счастливый, шел в располагавшееся неподалеку кафе «Елочка», устраивая себе скудный пир. В полугодии по лыжам выходил неотвратимый неуд. Курсу к четвертому я смирился с неизбежной девальвацией успеваемости к зимнему сезону и веселился на лыжной подготовке от души. Но четвертый курс был далеко, пока же подходил к концу лишь третий семестр. Получив заслуженные оценки по первой — лыжной части экзамена, мы ввалились в спортивный зал для сдачи следующего упражнения — подтягивания на перекладине. Волноваться было не о чем — при поступлении в институт, мы все сдавали положенные двенадцать раз. Хотя нет, правильнее сказать почти все. Алексей Енисеев — субтильный юноша, имевший высокопоставленного дедушку-генерала, попал на курс в обход общих правил и в физической культуре не преуспел. Комбинация позорного неуда с остальными хорошими оценками давала в сумме флеш-рояль — право на зимний отпуск. Сочетание же двух двоек повергало несчастного на две недели в чистилище с кодовым названием «Снежинка». В то время как праведники праздновали Новый Год в компании красоток-снегурочек, грешники под руководством Деда Мороза по фамилии Рябикин, издавая зубовный скрежет и великий плач, драили туалеты и мучились переэкзаменовкой.
До завершения учебной пары оставались считанные минуты, процедура отделения зерен от плевел подходила к своему логическому финалу.
Следующий к снаряду, — зычно скомандовал начфиз.
Енисеев запрыгнул на перекладину, сделал четыре судорожных движения и повис, смиренно ожидая своей участи.
— Оценка неудовлетворительно! — злорадно прокомментировал офицер.
Енисеев уныло шагнул в строй воинов-спортсменов, шансы отправиться в долгожданный отпуск таяли на глазах. Дед Мороз Рябикин радостно потирал руки, заполучив потенциальную жертву.
Вечером, после ухода дежурного офицера домой Леша, измученный видениями страшного суда, сел на кровать и со вздохом произнес: «Выпить бы сейчас!». В казарменном баре к тому времени Martell уже закончился, поэтому Енисеев принялся искать какой-нибудь менее амбициозный напиток, например тройной одеколон. Войсковые товарищи, знавшие не понаслышке о порочных привычках физически неподготовленного курсанта, запасы парфюмерной продукции благоразумно припрятали. Енисеев педантично прошелся по тумбочкам, крепко о чем-то размышляя. Все признаки глубокого трансового состояния были налицо. Поиски увенчались успехом — был найден баллончик дезодоранта. Находчивый двоечник разрезал флакон напополам, кинул в окно верхнюю часть и сжав в руке получившийся стаканчик, побулькал оставшейся в нем жидкостью. Разбавив едко пахнущий химикат водой из графина, Леша выдохнул и опрокинул в рот импровизированный коктейль. Зрачки, и до того смотревшие на мир не в параллельных направлениях сошлись к переносице и вернулись в исходное положение.
— Слабая концентрация, — задумчиво произнес он, после чего рухнул на кровать и захрапел. Измененное состояние сознания, запустив творческую функцию, плавно перешло в сон. Нам было невдомек, что в глубинах его бессознательного, семена креативности уже дали первые ростки дьявольского плана по спасению от беспощадных дедморозовских лап.
Часть 2.
На следующее утро наш взвод, построенный в две шеренги, был готов к сдаче оставшихся упражнений. Бодрый майор с важным видом напомнил о важности физической подготовки в становлении образа будущих офицеров и открыл журнал успеваемости. Предстояло сдавать челночный бег. Вдруг из заднего ряда раздался голос Енисеева:
— Товарищ майор, можно…
— Можно Машку за ляжку и козу на возу, а обращаясь к старшему по званию, нужно говорить разрешите, — блеснул армейским юмором преподаватель.
— Товарищ майор, разрешите пересдать подтягивания.
Находчивый начфиз удивленно крякнув молниеносно парировал:
— Курсант, физподготовка, это Вам не стихотворения учить. За одну ночь не справиться. И шпаргалки не написать!
— А у меня вчера голова болела, — не растерялся Алексей.
— Голова не жопа, завяжи и лежи, — продолжал каламбурить майор, но отказать себе в удовольствии проявить дальнейшее остроумие по поводу демонстрируемой немощи не смог, — к снаряду курсант.
Енисеев сделал пять четких строевых шагов к перекладине. Ни товарищи по взводу, ни сержанты, ни даже видавший виды майор, не обратили внимание на противоестественно топорщившуюся материю его полушерстяного (сокращенно ПШ) обмундирования в области локтевых сгибов. Меж тем, наш герой энергично запрыгнул на турник. Майор ехидно открыл рот, приготовившись изрыгнуть очередной сарказм, но так и остался стоять с отвисшей вниз челюстью. На глазах у всего подразделения, всевышний являл чудо:
— Раз, два, три, четыре, — считал сержант, потом тоже замолчал.
— Девять, — закончил Енисеев, спрыгнув на пол, — упражнение закончил, — и на глазах у изумленного взвода встал в строй.
— Оценка удовлетворительно, — ошарашенно произнес майор, и почесав затылок нацарапал закорючку в журнале.
Я поймал себя на мысли, что пытаюсь высчитать вероятность молекулярной модификации употребленной накануне адской смеси, состоящей из дезодорирующей жидкости и кипяченой воды в мышечные стероиды. Сочтя гипотезу излишне фантастической, у меня в голове появилось то, что принято называть звенящей пустотой. Моя картина мира со скрежетом деформировалась. Наверное, так же чувствовали себя древние иудеи, наблюдая оживление Лазаря Иисусом Христом.
— Леха, как тебе это удалось? — первым не выдержал мистификацию Сашка Селезнев, едва взвод переступил порог казармы.
— Уметь надо, — гордо сказал Алексей, снимая ПШ. Через его плечи и спину, к предплечьям туго свившись, переплеталась сложная система из сплетенных жгутов. Если вы хоть раз видели, как происходит выстрел из обыкновенной рогатки, вы поймете, как сила натянутой резины возносила к перекладине не очень то могучее тело хитреца.
— Главный мускул, он в голове, — продолжил Енисеев и многозначительно постучал себя по лбу. И в этот момент я понял, что имел в виду Александр Васильевич Суворов, когда говорил о военной смекалке. И еще я понял, что армия с такими офицерами будет поистине непобедима.
12 Комментарии